Неточные совпадения
Он прикинул воображением места, куда он мог бы ехать. «Клуб? партия безика, шампанское с Игнатовым? Нет, не поеду. Château des fleurs, там найду Облонского, куплеты, cancan. Нет, надоело. Вот именно за то я люблю Щербацких, что сам лучше делаюсь. Поеду домой». Он прошел прямо в свой номер у Дюссо, велел
подать себе
ужинать и потом, раздевшись, только успел положить голову на подушку, заснул крепким и спокойным, как всегда, сном.
Губернатор подошел к Одинцовой, объявил, что
ужин готов, и с озабоченным лицом
подал ей руку. Уходя, она обернулась, чтобы в последний раз улыбнуться и кивнуть Аркадию. Он низко поклонился, посмотрел ей вслед (как строен показался ему ее стан, облитый сероватым блеском черного шелка!) и, подумав: «В это мгновенье она уже забыла о моем существовании», — почувствовал на душе какое-то изящное смирение…
Лидия не пришла пить чай, не явилась и
ужинать. В течение двух дней Самгин сидел дома, напряженно ожидая, что вот, в следующую минуту, Лидия придет к нему или позовет его к себе. Решимости самому пойти к ней у него не было, и был предлог не ходить: Лидия объявила, что она нездорова, обед и чай
подавали для нее наверх.
— До
ужина еще полдник будет: за чаем простоквашу
подают; что лучше вы любите, творог со сливками… или…
— И очень не шутя, — сказал Райский. — И если в погребах моего «имения» есть шампанское — прикажите
подать бутылку к
ужину; мы с Титом Никонычем выпьем за ваше здоровье. Так, Тит Никоныч?
За этим, разумеется, последовало приказание поскорей переменить платье и белье, обсушиться, обогреться,
подавать самовар, собирать
ужин.
Между тем наступила ночь. Я велел
подать что-нибудь к
ужину, к которому пригласил и смотрителя. «Всего один рябчик остался», — сердито шепнул мне человек. «Где же прочие? — сказал я, — ведь у якута куплено их несколько пар». — «Вчера с проезжим скушали», — еще сердитее отвечал он. «Ну разогревай английский презервный суп», — сказал я. «Вчера последний вышел», — заметил он и поставил на очаг разогревать единственного рябчика.
После, когда предложено было вовсе не
подавать вина за
ужином, все единодушно согласились.
К вечеру собрались все: камбуз (печь) запылал;
подали чай,
ужин — и задымились сигары.
Нам
подали шлюпки, и мы, с людьми и вещами, свезены были на прибрежный песок и там оставлены, как совершенные Робинзоны. Что толку, что Сибирь не остров, что там есть города и цивилизация? да до них две, три или пять тысяч верст! Мы поглядывали то на шкуну, то на строения и не знали, куда преклонить голову. Между тем к нам подошел какой-то штаб-офицер, спросил имена, сказал свое и пригласил нас к себе
ужинать, а завтра обедать. Это был начальник порта.
За все время, пока он живет в Дялиже, любовь к Котику была его единственной радостью и, вероятно, последней. По вечерам он играет в клубе в винт и потом сидит один за большим столом и
ужинает. Ему прислуживает лакей Иван, самый старый и почтенный,
подают ему лафит № 17, и уже все — и старшины клуба, и повар, и лакей — знают, что он любит и чего не любит, стараются изо всех сил угодить ему, а то, чего доброго, рассердится вдруг и станет стучать палкой о пол.
— Это Ася ее нашла, — отвечал Гагин, — ну-ка, Ася, — продолжал он, — распоряжайся. Вели все сюда
подать. Мы станем
ужинать на воздухе. Тут музыка слышнее. Заметили ли вы, — прибавил он, обратясь ко мне, — вблизи иной вальс никуда не годится — пошлые, грубые звуки, — а в отдаленье, чудо! так и шевелит в вас все романтические струны.
Целый день прошел в удовольствиях. Сперва чай пили, потом кофе, потом завтракали, обедали, после обеда десерт
подавали, потом простоквашу с молодою сметаной, потом опять пили чай, наконец
ужинали. В особенности мне понравилась за обедом «няня», которую я два раза накладывал на тарелку. И у нас, в Малиновце, по временам готовили это кушанье, но оно было куда не так вкусно. Ели исправно, губы у всех были масленые, даже глаза искрились. А тетушка между тем все понуждала и понуждала...
— А барежовое диконькое… нечего очень-то рядиться! Не бог знает какое «паре» (parй), [парадный бал (от фр. bal paré).] простой вечерок… Признаться сказать, скучненько-таки у Урсиловых. Ужинать-то дадут ли? Вон вчера у Соловкиных даже закуски не
подали. Приехали домой голодные.
— По-моему, уж совсем лучше
ужинать не
подавать, чем намеднись у Голубовицких сосиски с кислой капустой!
Марья вертелась на глазах целый вечер и сумела угодить Илье Федотычу. Она
подала и сливок к чаю, и ягод, а на
ужин состряпала такие пельмени, что язык проглотишь. Кишкин только поморщился, что разгулялась баба на чужую провизию, но Марья успокоила его: она все делала из своего.
Нюрочке это не понравилось. Что он хотел сказать этим? Наконец, она совсем не
подавала ни малейшего повода для этого фамильярного тона. Она молча ушла к себе в комнату и не показывалась к
ужину. Катря довершила остальное. Она пришла в комнату Нюрочки, присела на кровать и, мотнув головой в сторону столовой, проговорила...
Начальник губернии пригласил его даже и за
ужин, за который все сейчас же и уселись. Шампанское
подали после первого же блюда.
Ну, да этот убогонький, за нас богу помолит! — думает Марья Петровна, — надо же кому-нибудь и богу молиться!.."И все-то она одна, все-то своим собственным хребтом устроила, потому что хоть и был у ней муж, но покойник ни во что не входил, кроме как
подавал батюшке кадило во время всенощной да каждодневно вздыхал и за обедом, и за
ужином, и за чаем о том, что не может сам обедню служить.
Я смотрел на эти вещи и, не закрывая глаз, видел ее перед собой то в ту минуту, когда она, выбирая из двух кавалеров, угадывает мое качество, и слышу ее милый голос, когда она говорит: «Гордость? да?» — и радостно
подает мне руку, или когда за
ужином пригубливает бокал шампанского и исподлобья смотрит на меня ласкающими глазами.
Узналось все это после. А потом как-то мы
ужинали у В.М. Лаврова. Сергей Андреевич уезжал раньше других; мы вышли его проводить в прихожую,
подали ему шубу, его бобровая шапка лежала на столе, а рядом с шапкой спал котенок.
Подавали чай, стояла обильная закуска и водка; играли на трех столах, а молодежь в ожидании
ужина затеяла под фортепиано танцы.
—
Ужин подавайте! — переменил, вследствие этого, свое приказание Егор Егорыч.
— А то, что нечего мне здесь делать. Что у вас делать! Утром встать — чай пить идти, за чаем думать: вот завтракать
подадут! за завтраком — вот обедать накрывать будут! за обедом — скоро ли опять чай? А потом
ужинать и спать… умрешь у вас!
Ужинали в кухне, вместе со всеми рабочими, и пища была обильна: сначала
подавали окрошку из мяса, яиц, огурцов и луку с квасом, забелённую сметаной; два горячих — лапшу да щи с мясом или похлёбку с бараниной и борщ; потом ели гречушную или просяную кашу, жирно политую коровьим маслом, а заедали всё это иногда простоквашей, иногда сычёными киселями.
— Нет, мы не будем
ужинать в ресторане, — заявила она с решительным видом, — и
подадут грязно, и масло прогорклое… Вообще здесь не стоит
ужинать, и мы это устроим лучше у нас дома. Не правда ли, Шура?
Саша. Барин!
Ужинать подавать?
Ужинать накрыли на террасе; было тепло и тихо, но Юлия куталась в платок и жаловалась на сырость. Когда потемнело, ей почему-то стало не по себе, она вся вздрагивала и упрашивала гостей посидеть подольше; она угощала их вином и после
ужина приказала
подать коньяку, чтобы они не уходили. Ей не хотелось оставаться одной с детьми и прислугой.
Но в ту самую минуту, как он уже откланивался, курьер
подал только что полученный пакет, заключавший в себе краткий пасквиль (очевидно, направленный предательской рукой), в виде пригласительного билета следующего содержания: «Бесшабашный советник Дыба и вильманстрандская уроженка Густя Вильгельмовна покорнейше просят пожаловать такого-то числа на их бракосочетание (по языческому обряду) в Демидов сад, а оттуда на Пески в кухмистерскую Завитаева на бал и
ужин».
На деньги эти он нанял щегольскую квартиру, отлично меблировал ее; потом съездил за границу, добился там, чтобы в газетах было напечатано «О работах молодого русского врача Перехватова»; сделал затем в некоторых медицинских обществах рефераты; затем, возвратившись в Москву, завел себе карету, стал являться во всех почти клубах, где заметно старался заводить знакомства, и злые языки (из медиков, разумеется) к этому еще прибавляли, что Перехватов нарочно заезжал в московский трактир
ужинать, дружился там с половыми и, оделив их карточками своими, поручал им, что если кто из публики спросит о докторе, так они на него бы указывали желающим и
подавали бы эти вот именно карточки, на которых подробно было обозначено время, когда он у себя принимает и когда делает визиты.
Домашним хозяйством никто не занимался, и оно шло весьма плохо, даже стол был очень дурен, и по этому обстоятельству случилось со мной вот какое приключение: один раз за
ужином (мы
ужинали всегда в большом доме за общим столом)
подали ветчину; только что я, отрезав кусок, хотел положить его в рот, как стоявший за моим стулом Евсеич толкнул меня в спину; я обернулся и с изумлением посмотрел на своего дядьку; он покачал головой и сделал мне знак глазами, чтобы я не ел ветчины; я положил кусок на тарелку и тут только заметил, что ветчина была тухлая и даже червивая; я поспешно отдал тарелку.
— Когда вы
поужинаете, — сказал Поп, — пусть Том пришлет Паркера, а Паркер пусть отведет вас наверх. Вас хочет видеть Ганувер, хозяин. Вы моряк и, должно быть, храбрый человек, — прибавил он,
подавая мне собранные мои деньги.
Несмотря на предстоящие часа через три разговены, у Зыбиных по установленному порядку
подали великолепный
ужин на зеленом конопляном масле.
За
ужином, например,
подавали икру, нарезанную в кусочки и сильно посоленную; но никто не мешал брать ее пальцами, и запить ее было чем, правда, дешевеньким, но всё же виноградным вином, а не другим каким-либо напитком.
Анна Акимовна была голодна, так как с самого утра ничего не ела. Ей налили какой-то очень горькой настойки, она выпила и закусила солониной с горчицей и нашла, что это необыкновенно вкусно. Потом нижняя Маша
подала индейку, моченые яблоки и крыжовник. И это тоже понравилось. Но только одно было неприятно: от изразцовой печки веяло жаром, было душно, и у всех разгорелись щеки. После
ужина убрали со стола скатерть и поставили тарелки с мятными пряниками, орехами и изюмом.
— Будет! Баста! — сказал он. — Пора
ужинать. Барину, я вижу, любо наше каляканье слушать, а нам все петухов будить придется. Матюшка, дурак!
Подай шапку, вон лежит на бревнах!
За обедом и за
ужином он ел ужасно много; ему
подавали и сегодняшнее, и вчерашнее, и холодный пирог, оставшийся с воскресенья, и людскую солонину, и он все съедал с жадностью, и от каждого обеда у Веры оставалось такое впечатление, что когда потом она видела, как гнали овец или везли с мельницы муку, то думала...
Бугров (идет). А ежели не будут
ужина подавать, то разбудите в половину одиннадцатого! (Уходит к беседке.)
Бугров. Вот что-с, Николай Иваныч… Я пойду усну где-нибудь около беседочки маленько, а вы, когда станут
ужин подавать, меня и разбудите.
Какой
ужин подал Феклист Митрич!
— Ну, гость дорогой, не пора ль и на покой? — поднимаясь с места, молвила Манефа. — Выкушай посошок… Милости прошу… А там в задней келье
ужинать тебе
подадут.
Ужину сготовь хорошую, чаю, рому, закусок
подай, чтоб все было в порядке, как следует.
— Я очень рад, что ты ничего не ел у лесничего и не испортил себе аппетита, — сказал мне граф, когда мы входили в дом. — Мы отлично
поужинаем… по-старому…
Подавать! — приказал он Илье, стаскивавшему с него сюртук и надевавшему халат.
Ужин уже приходил к концу, как в залу вошел ревизор и, присевши к столу, заказал себе
ужин и велел
подать шампанского.
— Это ты шалишь-мамонишь.
Подадут, так станешь есть… Как это можно без
ужина?.. Помилосердуй, ради Господа! — И, обращаясь к половому, сказал: — Шампанского в ледок поставь да мадерки бутылочку давай сюда, самой наилучшей. Слышишь?
Не ответил на это ничего Патап Максимыч, и после того разговор не ладился больше. Как ни старался Колышкин своротить беседу на другое, Чапурин ответил двумя-тремя словами да потом и смолк.
Ужинать подали, и за
ужином все время молчал.
Заказали, а покамест готовят
ужину, водочки велели себе
подать, икорки зернистой, огурчиков малосольных, балыка уральского.
А на третьей гусянке неистовый вопль слышится: «Батюшки, буду глядеть!.. отцы родные, буду доваривать! батюшки бурлаченьки, помилуйте!.. родимые, помилуйте!» То бурлацкая артель самосудом расправляется с излюбленным кашеваром за то, что
подал на
ужин не проваренную как следует пшенную кашу…
Подай вам Господи прибыли хлебной в поле
ужином, на гумне умолотом, в сусеке спором, в квашне всходом…
Ее племянница Анна Сергевна прислуживала гостю, разливала чай и потом сама
подавала чем Бог послал
поужинать.